Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться… Хроника идущей войны
— Сто тысяч?!
— Да, 1 марта был митинг, на котором было сто тысяч человек. Люди потому и собрались на площади, что администрацию захватили какие-то бандеровцы. Добкин с Кернесом пытались перехватить инициативу, поставили сцену со звукоусиливающей аппаратурой и начали такую жвачку, что, типа, нам нужен мир, мы в рамках действующего законодательства призываем вас…
«Бандерьё» почувствовало безнаказанность и стало дерзко себя вести: кидать камни и прочее. Но, представляете, какая-то жалкая кучка и — толпа. Народ пошёл на штурм. Кернес это увидел, и они быстро свернулись и уехали. Штурм продолжался минут десять. «Бандерьё» выбросило белый флаг. Мы тут же сделали коридор, чтобы избежать физической расправы над ними. Визитёров выводили на эту же сцену — спасибо Добкину и Кернесу, что её построили, — заставляли становиться на колени и извиняться перед харьковчанами. Это был порыв души харьковчан, ничего не поделаешь.
Ошибкой было передать этих задержанных в руки милиции, но их передали. После чего визитёров отпустили. И никто из тех людей, что заняли администрацию, не был подвергнут никакому наказанию. В то же время, участники штурма 1 марта до сих пор подвергаются уголовному преследованию: ряд ребят сидит, некоторых удалось обменять. То есть, они считают, что это мы его захватили. А мы его освободили!
В любом случае доверяться милиции было нельзя, хотя низовой состав был там абсолютно за наших.
Накал страстей не спадал и после 1 марта. Каждое воскресенье был митинг. Народ жаждал речей, любил ходить по улицам!
Но очень быстро стало понятно, что мы заложники прежней недальновидной политики. Дело в том, что на одну пророссийскую общественную организацию в Харькове уже были сотни общественных организаций, которые продвигали тему НАТО, гендерное равенство, однополые браки и прочую немыслимую чепуху. Даже помощь бездомным животным — и ту осуществляли организации, которые сидели на грантах. Сотрудничество с пророссийскими организациями явно было не на уровне, и более того — носило характер скоморошества.
В итоге: у огромного народного пророссийского движения не было лидеров.
3 марта я понял, что грядут трудные события, которые я не могу предугадать. Обманом я вывез семью в Москву — под предлогом, чтоб они погостили там две недельки. Но в итоге получилось, что они уехали даже не берусь прогнозировать на сколько.
У меня встала вся работа в связи с переворотом, но я был достаточно обеспеченным человеком и тратил личные средства на всё происходящее.
Когда мы организовывали сцену, был свободный микрофон, безумный хаос первых митингов, на сцену поднимались городские сумасшедшие, которые несли явную ахинею, боясь при этом, что их привлекут за сепаратизм и призывы к федерализации. По-моему, я был одним из первых, кто вылез на этот «броневичок» и сказал людям то, что они хотели услышать: «Россия, референдум, Таможенный союз».
Люди любят искренность и честность. В Донецке тогда вышел Павел Губарев и напрямую рубанул. Народ, уставший от лжи, ахнул и сказал ему — ты будешь нашим губернатором. У нас была похожая ситуация. Наметилось несколько лидеров протестного движения, в том числе моя скромная персона. Но у нас не было единого мнения о том, что нам предстоит делать. Ситуация усугублялась. Сторонники Майдана всё крепче влезали в систему управления. Милиция и высшие чины присягали на верность хунте — «Беркут» в том числе.
14 марта в центре Харькова боевики ультрарадикальной, профашистской организации «Патриоты Украины» во главе с Белецким (командир «Азова»; у них уже тогда было автоматическое оружие) захватили здание в центре Харькова, устроили пальбу из окон, погибло два антифашиста.
Боевиков блокировали сначала обычные харьковчане, вообще безоружные, потом подъехала и окружила здание милиция. Кернес ходил на переговоры. В Сети есть десятисекундное видео, где он заходит, улыбаясь, и держится совершенно свободно. Человек, который идёт на переговоры с боевиками и так себя ведёт — он либо отмороженный и совершенно не дорожит своей жизнью, либо просто идёт к своим друзьям. Думаю, Кернес финансировал эту организацию. Он просто раскладывал яйца по разным корзинам, и Белецкий — его выкормыш. Кернес зашёл и поздоровался с ним как со старым знакомым. Белецкого он вывез оттуда на своём автомобиле. Остальных даже не «запаковали», на следующий день все они оказались в Полтаве. Сейчас воюют в батальоне «Азов», а Белецкий — народный депутат Украины. Никто не понёс наказание за убийство двух человек в центре Харькова.
6 апреля у нас проходил очередной митинг, на который вышло 50 тысяч человек. Был погожий хороший день, воскресенье.
Тогда как раз пришли известия из Донецка и Луганска: в Донецке взяли ОГА[3], в Луганске — СБУ. К тому моменту на нашем митинге остались самые стойкие, тысячи полторы. Пара человек сразу же восприняли это как сигнал к действию и были готовы идти и немедленно вешать киевскую хунту. Я был против, считал, что нас мало, но у нас решения принимались коллегиально, и я оказался в меньшинстве. Мы вернулись на площадь, подогнали наш броневичок ближе к администрации. Стали звонить всем своим знакомым. Нам удалось собрать 15 тысяч человек, и мы приготовились к штурму. В результате договорённости со средним составом милицейского руководства — милиция была за нас — мы штурм, по сути, имитировали. Кажется, одному курсанту в давке разбили губу локтем — вот и все потери. Мы заняли здание в ночь на 7-е число.
На следующий день мы пригласили депутатов муниципального харьковского совета. Мы хотели, чтобы они отчитались перед инициативной группой граждан. Пришло только два депутата. Мы объявили совету вотум недоверия. Тут же мы избрали народных представителей, после чего мой товарищ, Антон Борисович Гурьянов, провозгласил Харьковскую народную республику.
Пошли вторые бессонные сутки: мы только что наладили охрану здания, пропускной режим и т. д., и собрался импровизированный «совет в Филях». Я говорю, смотрите, пацаны, силы не равны, завтра сюда приедет два человека с «калашами», у каждого по одному рожку, — мы проиграем. Мои оппоненты стали возражать, что мол, нет, нас тут пять тысяч человек, мы не дрогнем. Нет, говорю, нам нужно развивать успех, потому как, по словам Энгельса, оборона есть смерть всякого вооружённого восстания. Прежде всего, нужно блокировать СБУ, телевышку, брать райотдел и вооружаться. Нет, говорят, у нас мирный протест.
Сейчас я понимаю, что часть людей к нам была умело внедрена Кернесом.
8-го утром я уехал немного поспать и чудом не попал под раздачу. В полшестого приехали ЧВКшники[4] под видом украинского спецподразделения. Все как на подбор одинакового роста, в касках и в масках, с автоматами. Произошла зачистка. Взяли сто человек, часть из которых до сих пор в тюрьме, с 8-го апреля.
Я сразу же сменил место жительства в Харькове. Через неделю, 13 апреля, была последняя (к сожалению, неудачная) попытка штурма уже горсовета — там, где резиденция Кернеса.
Был митинг, собралось около 50 тысяч человек. Мы прошли от стандартного нашего места сбора — облгосадминистрации — к горсовету. И тут один из лидеров протестного движения (он тоже сидит до сих пор) часть людей почему-то увёл на СИЗО. Типа протестовать, чтобы отпустили наших ребят. Я сразу сказал, что это безумие, что СИЗО — режимный объект, задержанных никто просто так не отдаст.
Мы окружили горсовет, нам удалось ворваться внутрь, Кернес забаррикадировался. Приехал «Беркут», который стал якобы между нами, но на самом деле они были за Кернеса. Возникла патовая ситуация — ни туда, ни сюда. У харьковчан была боязнь Кернеса, как ушлого дельца, к тому же, часть наших людей ушла на СИЗО, часть вошла во внутренний дворик, дальше нас не пускают, всё, персональная ответственность наступает.
Тут Кернес мне звонит: «Что ты хочешь? Убери людей». Нам, отвечаю, нужно официальное решение о том, что вся власть переходит к местным советам, и необходим допуск на телеканалы.
Заходите, говорит Кернес, поговорим. Мы посоветовались, посовещались и зашли вчетвером. Внутри, кстати говоря, я к удивлению своему увидел людей, которые были в толпе и умело её делили. Кто-то из них кричал — «Бей жидов!», кто-то выкрикивал что-то типа «Да шо ты плетёшь!».
Мы составили список наших требований и дали на подпись Кернесу.
Потом вернулись и зачитали ответ: типа, городской голова внял требованиям митингующих, нам обеспечат эфирное время, ещё то-то и то-то. Здесь, как назло, грянул ливень, и народ разошёлся.
19-го числа я вышел на улицу — и люди без опознавательных знаков меня заломали, надев мешок на голову. Я оказал сопротивление, думал, что это «правосеки» и меня сейчас в лес отвезут, и с концами. Но повезли меня ко мне домой. Я понял, что всё-таки это милиция. Арестован я был по личному приказу Авакова. Там у него есть такой Дмитрий Брук, журналист карманный, который ему писал: «…вот ещё имеется пророссийская сука Костик Долгов, который очень умело этих всех гнид организовывает».
